Рейтинг статьи 
Загрузка…
Донесем до железной дороги, Сложим в кучу, — и к морю опять Нас ведут волосатые ноги,
И осел начинает кричать.
И кричит, и трубит он, — отрадно, Что идет налегке хоть назад. А у самой дороги — прохладный
И тенистый раскинулся сад.
По ограде высокой и длинной Лишних роз к нам свисают цветы. Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.
Крик осла моего раздается Каждый раз у садовых ворот, А в саду кто-то тихо смеется,
И потом — отойдет и поет.
И, вникая в напев беспокойный, Я гляжу, понукая осла, Как на берег скалистый и знойный
Опускается синяя мгла.
Знойный день догорает бесследно, Сумрак ночи ползет сквозь кусты; И осел удивляется, бедный:
«Что, хозяин, раздумался ты?»
Или разум от зноя мутится, Замечтался ли в сумраке я? Только всё неотступнее снится
Жизнь другая — моя, не моя.
И чего в этой хижине тесной Я, бедняк обездоленный, жду, Повторяя напев неизвестный,
В соловьином звенящий саду?
Не доносятся жизни проклятья В этот сад, обнесенный стеной, В синем сумраке белое платье
За решоткой мелькает резной.
Каждый вечер в закатном тумане Прохожу мимо этих ворот, И она меня, легкая, манит
И круженьем, и пеньем зовет.
И в призывном круженье и пенье Я забытое что-то ловлю, И любить начинаю томленье,
Недоступность ограды люблю.
Отдыхает осел утомленный, Брошен лом на песке под скалой, А хозяин блуждает влюбленный
За ночною, за знойною мглой.
И знакомый, пустой, каменистый, Но сегодня — таинственный путь Вновь приводит к ограде тенистой,
Убегающей в синюю муть.
И томление всё безысходней, И идут за часами часы, И колючие розы сегодня
Опустились под тягой росы.
Наказанье ли ждет, иль награда, Если я уклонюсь от пути? Как бы в дверь соловьиного сада
Постучаться, и можно ль войти?
А уж прошлое кажется странным, И руке не вернуться к труду: Сердце знает, что гостем желанным
Буду я в соловьином саду.
Правду сердце мое говорило, И ограда была не страшна. Не стучал я — сама отворила
Неприступные двери она.
Вдоль прохладной дороги, меж лилий, Однозвучно запели ручьи, Сладкой песнью меня оглушили,
Взяли душу мою соловьи.
Чуждый край незнакомого счастья Мне открыли объятия те, И звенели, спадая, запястья
Громче, чем в моей нищей мечте.
Опьяненный вином золотистым, Золотым опаленный огнем, Я забыл о пути каменистом,
О товарище бедном моем.
Пусть укрыла от дольнего горя Утонувшая в розах стена, — Заглушить рокотание моря
Соловьиная песнь не вольна!
И вступившая в пенье тревога Рокот волн до меня донесла. Вдруг — виденье: большая дорога
И усталая поступь осла.
И во мгле благовонной и знойной Обвиваясь горячей рукой, Повторяет она беспокойно:
«Что с тобою, возлюбленный мой?»
Но, вперяясь во мглу сиротливо, Надышаться блаженством спеша, Отдаленного шума прилива
Уж не может не слышать душа.
Я проснулся на мглистом рассвете Неизвестно которого дня. Спит она, улыбаясь, как дети, —
Ей пригрезился сон про меня.
Как под утренним сумраком чарым Лик, прозрачный от страсти, красив. По далеким и мерным ударам
Я узнал, что подходит прилив.
Читать еще: Спряжение правило. «Спряжение глагола
Я окно распахнул голубое, И почудилось, будто возник За далеким рычаньем прибоя
Призывающий жалобный крик.
Крик осла был протяжен и долог, Проникал в мою душу, как стон, И тихонько задернул я полог,
Чтоб продлить очарованный сон.
И, спускаясь по камням ограды, Я нарушил цветов забытье. Их шипы, точно руки из сада,
Уцепились за платье мое.
Путь знакомый и прежде недлинный В это утро кремнист и тяжел. Я вступаю на берег пустынный,
Где остался мой дом и осел.
Или я заблудился в тумане? Или кто-нибудь шутит со мной? Нет, я помню камней очертанье,
Тощий куст и скалу над водой.
Где же дом? — И скользящей ногою Споткаюсь о брошенный лом, Тяжкий, ржавый, под черной скалою
Затянувшийся мокрым песком.
Размахнувшись движеньем знакомым (Или всё еще это во сне?), Я ударил заржавленным ломом
По слоистому камню на дне.
И оттуда, где серые спруты Покачнулись в лазурной щели, Закарабкался краб всполохнутый
И присел на песчаной мели.
Я подвинулся, — он приподнялся, Широко разевая клешни, Но сейчас же с другим повстречался,
Подрались и пропали они.
А с тропинки, протоптанной мною, Там, где хижина прежде была, Стал спускаться рабочий с киркою,
Погоняя чужого осла.
Соловьиный сад
Я ломаю слоистые скалы В час отлива на илистом дне, И таскает осел мой усталый
Их куски на мохнатой спине.
Донесем до железной дороги, Сложим в кучу,- и к морю опять Нас ведут волосатые ноги,
И осел начинает кричать.
И кричит, и трубит он,- отрадно, Что идет налегке хоть назад. А у самой дороги — прохладный
И тенистый раскинулся сад.
По ограде высокой и длинной Лишних роз к нам свисают цветы. Не смолкает напев соловьиный,
Что-то шепчут ручьи и листы.
Крик осла моего раздается Каждый раз у садовых ворот, А в саду кто-то тихо смеется,
И потом — отойдет и поет.
И, вникая в напев беспокойный, Я гляжу, понукая осла, Как на берег скалистый и знойный
Опускается синяя мгла.
Знойный день догорает бесследно, Сумрак ночи ползет сквозь кусты; И осел удивляется, бедный:
«Что, хозяин, раздумался ты?»
Или разум от зноя мутится, Замечтался ли в сумраке я? Только все неотступнее снится
Жизнь другая — моя, не моя.
И чего в этой хижине тесной Я, бедняк обездоленный, жду, Повторяя напев неизвестный,
В соловьином звенящий саду?
Не доносятся жизни проклятья В этот сад, обнесенный стеной, В синем сумраке белое платье
За решеткой мелькает резной.
Каждый вечер в закатном тумане Прохожу мимо этих ворот, И она меня, легкая, манит
И круженьем, и пеньем зовет.
И в призывном круженье и пенье Я забытое что-то ловлю, И любить начинаю томленье,
Недоступность ограды люблю.
Отдыхает осел утомленный, Брошен лом на песке под скалой, А хозяин блуждает влюбленный
За ночною, за знойною мглой.
И знакомый, пустой, каменистый, Но сегодня — таинственный путь Вновь приводит к ограде тенистой,
Убегающей в синюю муть.
И томление все безысходней, И идут за часами часы, И колючие розы сегодня
Опустились под тягой росы.
Наказанье ли ждет, иль награда, Если я уклонюсь от пути? Как бы в дверь соловьиного сада
Постучаться, и можно ль войти?
А уж прошлое кажется странным, И руке не вернуться к труду: Сердце знает, что гостем желанным
Буду я в соловьином саду.
Читать еще: Жилищная лотерея тираж 243. Жилищная лотерея
Правду сердце мое говорило, И ограда была не страшна. Не стучал я — сама отворила
Неприступные двери она.
Вдоль прохладной дороги, меж лилий, Однозвучно запели ручьи, Сладкой песнью меня оглушили,
Взяли душу мою соловьи.
Чуждый край незнакомого счастья Мне открыли объятия те, И звенели, спадая, запястья
Громче, чем в моей нищей мечте.
Опьяненный вином золотистым, Золотым опаленный огнем, Я забыл о пути каменистом,
О товарище бедном моем.
Пусть укрыла от дольнего горя Утонувшая в розах стена,- Заглушить рокотание моря
Соловьиная песнь не вольна!
И вступившая в пенье тревога Рокот волн до меня донесла. Вдруг — виденье: большая дорога
И усталая поступь осла.
И во мгле благовонной и знойной Обвиваясь горячей рукой, Повторяет она беспокойно:
«Что с тобою, возлюбленный мой?»
Но, вперяясь во мглу сиротливо, Надышаться блаженством спеша, Отдаленного шума прилива
Уж не может не слышать душа.
Я проснулся на мглистом рассвете Неизвестно которого дня. Спит она, улыбаясь, как дети,-
Ей пригрезился сон про меня.
Как под утренним сумраком чарым Лик, прозрачный от страсти, красив. По далеким и мерным ударам
Я узнал, что подходит прилив.
Я окно распахнул голубое, И почудилось, будто возник За далеким рычаньем прибоя
Призывающий жалобный крик.
Крик осла был протяжен и долог, Проникал в мою душу, как стон, И тихонько задернул я полог,
Чтоб продлить очарованный сон.
И, спускаясь по камням ограды, Я нарушил цветов забытье. Их шипы, точно руки из сада,
Уцепились за платье мое.
Путь знакомый и прежде недлинный В это утро кремнист и тяжел. Я вступаю на берег пустынный,
Где остался мой дом и осел.
Или я заблудился в тумане? Или кто-нибудь шутит со мной? Нет, я помню камней очертанье,
Тощий куст и скалу над водой.
Где же дом? — И скользящей ногою Спотыкаюсь о брошенный лом, Тяжкий, ржавый, под черной скалою
Затянувшийся мокрым песком.
Размахнувшись движеньем знакомым (Или все еще это во сне?), Я ударил заржавленным ломом
По слоистому камню на дне.
И оттуда, где серые спруты Покачнулись в лазурной щели, Закарабкался краб всполохнутый
И присел на песчаной мели.
Я подвинулся,- он приподнялся, Широко разевая клешни, Но сейчас же с другим повстречался,
Подрались и пропали они.
А с тропинки, протоптанной мною, Там, где хижина прежде была, Стал спускаться рабочий с киркою,
Погоняя чужого осла.
«Соловьиный сад», анализ поэмы Блока
Краткая история создания. Поэма «Соловьиный сад» датирована 6 января 1914 — 14 октября 1915. Это был период бурного романа Блока с Любовью Александровной Андреевой-Дельмас, тридцатичетырехлетней оперной певицей. Двенадцатого января 1914 года он сделал запись о первой встрече с Дельмас. О том, что она была певицей, есть упоминание:
«А в саду кто-то тихо смеется,
И потом — отойдет и поет».
Жанр произведения — романтическая поэма.
Тема произведения. Размышления о смысле жизни. Говорят, что судьба — это дорога, длиною в жизнь. Блок символично разделяет жизнь на две дороги. Одна — это рутинная работа, которая дает пропитание. А другая — это праздное безделье в «соловьином саду», где царит любовь. Поэта терзают сомнения: что выбрать?
Сюжет. Перед нами трудная жизнь простого рабочего. Каждый день он со своим ослом вынужден выполнять тяжелую однообразную работу «донесем до железной дороги, Сложим в кучу, — и к морю опять. » А недалеко от дороги раскинулся сад. Он манит своей прохладой и тенью и еще «кто-то тихо смеется». Может, стоит войти в этот сад? Ведь там возможна «жизнь другая — моя, не моя. » И он решается войти в сад, позабыв «о пути каменистом, о товарище бедном своем». Но жизнь, лишенная привычных волнений и тревог, перестает радовать. И вот уже «заглушить рокотание моря соловьиная песнь не вольна». Он спешит в свою реальную, земную жизнь, «где остался мой дом и осел». Но остался только ржавый лом.
Читать еще: Таких людей мало, но они есть.
Художественные средства
- стихотворный размер, трехстопный анапест (третий слог ударный), схема:
Я/ ло-/ма?-/ю/ сло-/и?-/сты-/е/ ска?-/лыВ час/ от-/ли?-/ва/ на/ и?-/лис-/том/ дне?,И /тас-/ка?-/ет о-/се?л/ мой/ у-/ста?-/лый
Их кус-/ки?/ на/ мох-/на?-/той/ спи-не?.
_ _ _?/_ _ _?/_ _ _?/__ _ _?/_ _ _?/_ _ _?/_ _ _?/ _ _ _?/_ _ _?/_
_ _ _?/_ _ _?/_ _ _?/
рифма перекрестная (АбАб), чередуются женская (ударение на предпоследнем слоге) скалы-усталый и мужская (ударение падает на последний слог) дне-спине рифмы. По точности созвучия рифма считается богатой (совпадение ударного гласного и опорного согласного звуков).
Я ломаю слоистые скалы (А)В час отлива на илистом дне, (б)И таскает осел мой усталый (А)
Их куски на мохнатой спине. (б)
- тропы и стилистические фигуры:
- в поэме присутствует скрытая антитеза , автор противопоставляет морю сад. Море — это рокот волн, приливы, движение и жизнь, а сад — это синяя мгла, сумрак, забытье.
- олицетворение шепчут ручьи и листы, день догорает, сумрак ночи ползет.
- метонимия белое платье мелькает.
- сравнение их шипы, точно руки из сада.
- градация и знакомый, пустой, каменистый, но сегодня — таинственный путь; брошенный лом, тяжкий, ржавый; путь знакомый и прежде недлинный в это утро кремнист и тяжел.
- большое количество эпитетов осел мой усталый, лишних роз, напев беспокойный, хижине тесной, бедняк обездоленный, напев неизвестный, осел утомленный, за ночною за знойною мглой, сладкой песнью, незнакомого счастья, мгле благовонной и знойной.
- ассонанс (повторение гласных) И осел начинает кричать. И кричит, и трубит он, — отрадно. Звуки И О передают нам крики осла.
Лирический герой поэмы. Сам лирический герой называет себя «бедняком обездоленным». Вся его жизнь — это тяжелая работа, а все что у него есть — это осел, кирка и хижина. «Соловьиный сад» дает ему возможность прожить другую жизнь, где «не доносятся жизни проклятья». Каждый день он проделывает один и тот же путь, но желание войти в сад становится все сильнее. А что же там за оградой: «наказанье ли ждет, иль награда»? Оказавшись за оградой, герой теряет связь с реальным миром «я проснулся на мглистом рассвете неизвестно которого дня». Жизнь без постоянного движения теряет свой привычный смысл. Блок использует в своей поэме образ моря. Оно является символом жизни. Когда герой попадает в сад, то перестает слышать «рокот моря», но когда появляется желание вернуться в реальную жизнь, он снова слышит «рокот волн». Через символические образы автор пытался донести идею торжества реального над иллюзорным. Только настоящая жизнь может быть полноценной.
Литературное направление. В зрелой поэзии Александра Блока наблюдается освобождение от отвлечённых мистико-романтических символов. Его произведения обретают жизненность, конкретность. Происходит переход от символизма к реализму. Первые пробы смены направления отражены в поэме «Соловьиный сад». Но даже в описаниях реальной жизни пока еще много символичных образов.
Источники:
http://www.stihi-xix-xx-vekov.ru/blok780.html
http://strofa.su/blok/solovinyy-sad/
http://goldlit.ru/blok/343-soloviinii-sad-analiz
Блок поэма соловьиный сад. АСсылка на основную публикацию 
Статьи c упоминанием слов:
