Text copyright © Judith Herrin 2007
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017
Другая история Византии
Однажды вечером – это было в 2002 г. – в дверь моего кабинета в лондонском Королевском колледже постучали двое рабочих. Они занимались ремонтом старых зданий и часто проходили мимо моей двери с табличкой «Профессор византийской истории». В конце концов они решили остановиться и спросить: что такое Византия? По их мнению, это было как-то связано с Турцией. И что особенного в ее истории?
И я попыталась вкратце объяснить двум серьезным строителям в касках и тяжелых ботинках, что такое византийская история. Многие годы преподавательской работы никак не подготовили меня к этому моменту. Ведь требовалось изложить в десятиминутной беседе все, что я изучала и чему учила целую жизнь. Рабочие тепло поблагодарили меня, сказали, что им было чрезвычайно любопытно узнать, что представляет собой эта самая Византия, и спросили: почему я ничего не написала о ней? Не написала книги для них? Я хорошо поняла, что они имеют в виду. О византийской истории написано бесчисленное множество книг – их слишком много, чтобы сосчитать, и большинство из них являются слишком длинными, чтобы их можно было прочитать. Очень часто они описывают череду ушедших императоров, более 125 константинопольских патриархов, многочисленные сражения в предсказуемых категориях политической, военной и религиозной деятельности на протяжении 11 столетий. Лишь немногое из всего перечисленного способно вызвать интерес строительных рабочих, впрочем, как и представителей любой другой профессии, за исключением разве что узких специалистов – историков. И я стала думать, как ответить на вопрос: что такое Византия? Византийская история?
И сразу столкнулась с трудностями. Я делала слишком много допущений, не могла обойтись без затруднительных для понимания моментов. Но я всегда гордилась тем, что мои лекции по византийской истории вызывают интерес у аудиторий, с ней незнакомых. Занимаясь поисками методики, я отлично знала, что в 1000-летней византийской истории достаточно ярких впечатляющих и трагических эпизодов, чтобы привлечь внимание любителей сенсаций. Однако это сводило написание истории к перечислению драматических случаев, лишая ее глубины, сглаживая богатейший и разносторонний опыт. Византия – это не только богатство, господство на море и имперское могущество. Я хотела, чтобы читатель почувствовал, почему Византию трудно понять, невозможно познать и почему она может представляться непонятной, смутной и, несмотря на огромное количество трудов о ней, малоизвестной. Сложности усугубились тем, что современные средства массовой информации сделали термин «византийский» оскорбительным. Чего, к примеру, стоит фраза «налоговые правила воистину византийской запутанности» в описании переговоров Евросоюза.
Византия вызывает в воображении двойственный образ: с одной стороны – заговоры, убийства, физические увечья, с другой – непомерное богатство, блеск золота и драгоценных камней. Однако в период Средневековья у византийцев не было монополии на запутанность, предательство, лицемерие, туманность и богатства. Они дали миру большое количество умных, способных лидеров, блестящих генералов, предприимчивых теологов, которым завидовали и которых всячески старались опорочить. Вовсе не византийцы изобрели инквизицию – они вообще, как правило, избегали сжигать людей на кострах. Но существует некая тайна, связанная с этим «потерянным» миром. Ее трудно определить словами, возможно, потому, что у Византии нет современного наследника. И она остается скрытой за великолепием средневекового искусства – золотом, мозаиками, шелками и императорскими дворцами.
Чтобы дать свою оценку Византии, в этой книге я постаралась по возможности ясно и интересно выделить самые важные, на мой взгляд, моменты, раскрыть, какие структуры и личности являлись их основой. Таким образом, я стремилась, чтобы вам было интересно до самой последней страницы, чтобы вы почувствовали, что познакомились с новой цивилизацией. Самое главное, чтобы вы поняли: современный западный мир, развившийся из средневековой Европы, не мог бы существовать, не будь он защищен и вдохновлен тем, что происходило на востоке – в Византии. Мусульманский мир тоже является важным элементом этой истории, равно как и отношения любви-ненависти между христианством и исламом.
Каковы ключевые черты этой важной, но малоизвестной истории? Во-первых, Византия – это тысячелетняя цивилизация, которая на протяжении всего Средневековья оказывала влияние на все страны Восточного Средиземноморья, Балканы и Западную Европу. В VI–XV вв. это влияние усиливалось и ослабевало, но было постоянным. Византийская цивилизация впитала языческие, христианские, греческие, римские, древние и средневековые компоненты. Ее культурное и художественное влияние теперь считается непреходящим наследием. Но вдобавок в Византии получили развитие фундаментальные аспекты управления, такие как имперский суд, дипломатическая служба, гражданская бюрократия, церемония коронации. Нельзя не упомянуть и о выраженной роли женщин в политике.
Величие Константинополя, сердца обширной империи, с унаследованной им системой имперского управления и разнообразием источников, ее стимулировавших, давало бесконечную уверенность и правителям, и подданным. Необходимо особо подчеркнуть этот аспект Византии. К началу правления императора Юстиниана (527–565) базовые структуры империи насчитывали уже 200 лет, и они так прочно закрепились, что оказались неизменными. Они создали глубоко укоренившуюся культуру, которая стала порождением древних греков, дохристианских источников, а также римских и христианских идей как идеологических, так и практических (пример – философские дискуссии и военные фортификационные сооружения). Вся система была воспета в имперской риторике и представлена в имперском искусстве, чтобы возвысить ее до вечного постоянства. Какими бы невыразительными ни казались высказанные идеи, они тем не менее подтвердили и еще глубже укоренили уверенность в себе византийских императоров, их приближенных и подданных. На этих идеях базировалась исключительная способность византийцев решать сложные задачи, требующие большого напряжения сил, в VII и XI вв. и, конечно, в 1204 г. И всякий раз она адаптировалась и изменялась, опираясь именно на базовые элементы империи, породив ощущение приверженности традициям.
Читать еще: Тетрадь смерти сюжет аниме. Шедевр в мире детективов
В этом смысле византийская культура воплощает понятие французского историка Фернана Броделя об исторической долговременности – longue durée: о том, что переживает превратности смены правительств, новомодных фасонов и технологических усовершенствований, о постоянном бессрочном наследии, которое может одновременно сковывать и вдохновлять. В то время как Бродель применял эту идею больше к географическим факторам, которые определили историю Средиземноморья, мы можем адаптировать ее, чтобы отличить византийскую культуру от культур ее соседей. Ведь в противоположность другим средневековым обществам – и на западе, и в мусульманском мире, Византии было уже много веков к тому времени, когда Карл Великий и Гарун аль-Рашид в 800-х гг. появились на исторической сцене, и ее культура являлась одновременно и ограничителем, и источником силы. На самом деле, как мы убедимся, она родилась старой, импортировав в свою столицу еще при ее строительстве античную архитектуру и статуи. Концептуальные рамки византийской культуры, которую осуждают, считая консервативной, и хвалят, называя традиционной, дали общее чувство причастности, увековеченное в характерных и изменчивых образах, и все они предназначены исключительно для славы и величия Византии. Так образовалось гибкое наследие, которое доказало свою способность поддерживать, сохранять и усиливать империю в периоды даже самых тяжелых кризисов.
Джудит Херрин — Византия. Удивительная жизнь средневековой империи
Описание книги «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи»
Описание и краткое содержание «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи» читать бесплатно онлайн.
Уникальная книга профессора лондонского Королевского колледжа Джудит Херрин посвящена тысячелетней истории Восточной Римской империи – от основания Константинополя до его захвата турками-османами в 1453 году. Авторитетный исследователь предлагает новый взгляд на противостояние Византийской империи и Западного мира, раскол христианской церкви и причины падения империи. Яркими красками автор рисует портреты императоров и императриц, военных узурпаторов и духовных лидеров, талантливых ученых и знаменитых куртизанок. Отдельная глава посвящена евнухам – особой влиятельной касте, вершившей большую политику. Тонкий знаток эпохи, Джудит Херрин воссоздает картины повседневной жизни императорского двора: блеск золота, роскошь одеяний, сложные обряды, изысканные развлечения «рожденных в пурпуре». С особым вниманием автор освещает духовную сторону жизни империи, объясняет причины возвращения от иконоборчества к иконопочитанию и в очередной раз доказывает, что именно Византия – первая христианская империя, принявшая за основу духовный подвиг, – смогла сдержать исламскую экспансию и предотвратить завоевание Европы.
Византия. Удивительная жизнь средневековой империи
Тамаре и Порции, которые тоже спрашивали, что такое Византия
THE SURPRISING LIFE OF A MEDIEVAL EMPIRE
Text copyright © Judith Herrin 2007
© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2017
Другая история Византии
Однажды вечером – это было в 2002 г. – в дверь моего кабинета в лондонском Королевском колледже постучали двое рабочих. Они занимались ремонтом старых зданий и часто проходили мимо моей двери с табличкой «Профессор византийской истории». В конце концов они решили остановиться и спросить: что такое Византия? По их мнению, это было как-то связано с Турцией. И что особенного в ее истории?
И я попыталась вкратце объяснить двум серьезным строителям в касках и тяжелых ботинках, что такое византийская история. Многие годы преподавательской работы никак не подготовили меня к этому моменту. Ведь требовалось изложить в десятиминутной беседе все, что я изучала и чему учила целую жизнь. Рабочие тепло поблагодарили меня, сказали, что им было чрезвычайно любопытно узнать, что представляет собой эта самая Византия, и спросили: почему я ничего не написала о ней? Не написала книги для них? Я хорошо поняла, что они имеют в виду. О византийской истории написано бесчисленное множество книг – их слишком много, чтобы сосчитать, и большинство из них являются слишком длинными, чтобы их можно было прочитать. Очень часто они описывают череду ушедших императоров, более 125 константинопольских патриархов, многочисленные сражения в предсказуемых категориях политической, военной и религиозной деятельности на протяжении 11 столетий. Лишь немногое из всего перечисленного способно вызвать интерес строительных рабочих, впрочем, как и представителей любой другой профессии, за исключением разве что узких специалистов – историков. И я стала думать, как ответить на вопрос: что такое Византия? Византийская история?
И сразу столкнулась с трудностями. Я делала слишком много допущений, не могла обойтись без затруднительных для понимания моментов. Но я всегда гордилась тем, что мои лекции по византийской истории вызывают интерес у аудиторий, с ней незнакомых. Занимаясь поисками методики, я отлично знала, что в 1000-летней византийской истории достаточно ярких впечатляющих и трагических эпизодов, чтобы привлечь внимание любителей сенсаций. Однако это сводило написание истории к перечислению драматических случаев, лишая ее глубины, сглаживая богатейший и разносторонний опыт. Византия – это не только богатство, господство на море и имперское могущество. Я хотела, чтобы читатель почувствовал, почему Византию трудно понять, невозможно познать и почему она может представляться непонятной, смутной и, несмотря на огромное количество трудов о ней, малоизвестной. Сложности усугубились тем, что современные средства массовой информации сделали термин «византийский» оскорбительным. Чего, к примеру, стоит фраза «налоговые правила воистину византийской запутанности» в описании переговоров Евросоюза.
Византия вызывает в воображении двойственный образ: с одной стороны – заговоры, убийства, физические увечья, с другой – непомерное богатство, блеск золота и драгоценных камней. Однако в период Средневековья у византийцев не было монополии на запутанность, предательство, лицемерие, туманность и богатства. Они дали миру большое количество умных, способных лидеров, блестящих генералов, предприимчивых теологов, которым завидовали и которых всячески старались опорочить. Вовсе не византийцы изобрели инквизицию – они вообще, как правило, избегали сжигать людей на кострах. Но существует некая тайна, связанная с этим «потерянным» миром. Ее трудно определить словами, возможно, потому, что у Византии нет современного наследника. И она остается скрытой за великолепием средневекового искусства – золотом, мозаиками, шелками и императорскими дворцами.
Читать еще: Жизнь Микеланджело (26 стр.).
Чтобы дать свою оценку Византии, в этой книге я постаралась по возможности ясно и интересно выделить самые важные, на мой взгляд, моменты, раскрыть, какие структуры и личности являлись их основой. Таким образом, я стремилась, чтобы вам было интересно до самой последней страницы, чтобы вы почувствовали, что познакомились с новой цивилизацией. Самое главное, чтобы вы поняли: современный западный мир, развившийся из средневековой Европы, не мог бы существовать, не будь он защищен и вдохновлен тем, что происходило на востоке – в Византии. Мусульманский мир тоже является важным элементом этой истории, равно как и отношения любви-ненависти между христианством и исламом.
Каковы ключевые черты этой важной, но малоизвестной истории? Во-первых, Византия – это тысячелетняя цивилизация, которая на протяжении всего Средневековья оказывала влияние на все страны Восточного Средиземноморья, Балканы и Западную Европу. В VI–XV вв. это влияние усиливалось и ослабевало, но было постоянным. Византийская цивилизация впитала языческие, христианские, греческие, римские, древние и средневековые компоненты. Ее культурное и художественное влияние теперь считается непреходящим наследием. Но вдобавок в Византии получили развитие фундаментальные аспекты управления, такие как имперский суд, дипломатическая служба, гражданская бюрократия, церемония коронации. Нельзя не упомянуть и о выраженной роли женщин в политике.
Величие Константинополя, сердца обширной империи, с унаследованной им системой имперского управления и разнообразием источников, ее стимулировавших, давало бесконечную уверенность и правителям, и подданным. Необходимо особо подчеркнуть этот аспект Византии. К началу правления императора Юстиниана (527–565) базовые структуры империи насчитывали уже 200 лет, и они так прочно закрепились, что оказались неизменными. Они создали глубоко укоренившуюся культуру, которая стала порождением древних греков, дохристианских источников, а также римских и христианских идей как идеологических, так и практических (пример – философские дискуссии и военные фортификационные сооружения). Вся система была воспета в имперской риторике и представлена в имперском искусстве, чтобы возвысить ее до вечного постоянства. Какими бы невыразительными ни казались высказанные идеи, они тем не менее подтвердили и еще глубже укоренили уверенность в себе византийских императоров, их приближенных и подданных. На этих идеях базировалась исключительная способность византийцев решать сложные задачи, требующие большого напряжения сил, в VII и XI вв. и, конечно, в 1204 г. И всякий раз она адаптировалась и изменялась, опираясь именно на базовые элементы империи, породив ощущение приверженности традициям.
В этом смысле византийская культура воплощает понятие французского историка Фернана Броделя об исторической долговременности – longue durée: о том, что переживает превратности смены правительств, новомодных фасонов и технологических усовершенствований, о постоянном бессрочном наследии, которое может одновременно сковывать и вдохновлять. В то время как Бродель применял эту идею больше к географическим факторам, которые определили историю Средиземноморья, мы можем адаптировать ее, чтобы отличить византийскую культуру от культур ее соседей. Ведь в противоположность другим средневековым обществам – и на западе, и в мусульманском мире, Византии было уже много веков к тому времени, когда Карл Великий и Гарун аль-Рашид в 800-х гг. появились на исторической сцене, и ее культура являлась одновременно и ограничителем, и источником силы. На самом деле, как мы убедимся, она родилась старой, импортировав в свою столицу еще при ее строительстве античную архитектуру и статуи. Концептуальные рамки византийской культуры, которую осуждают, считая консервативной, и хвалят, называя традиционной, дали общее чувство причастности, увековеченное в характерных и изменчивых образах, и все они предназначены исключительно для славы и величия Византии. Так образовалось гибкое наследие, которое доказало свою способность поддерживать, сохранять и усиливать империю в периоды даже самых тяжелых кризисов.
Имперские черты Византии подчеркивались лингвистической преемственностью, которая связывала ее средневековых ученых с древнегреческой культурой и побуждала их сохранять тексты основных философов, математиков, астрономов, географов, историков и врачей (путем копирования, редактирования и написания комментариев). Византия высоко ценила поэмы Гомера и создала первые критические издания Илиады и Одиссеи. Хотя публичные театральные представления прекратились, пьесы Эсхила, Софокла, Еврипида и Аристофана тщательно изучались и заучивались наизусть поколениями школьников. Они также учили речи Демосфена и диалоги Платона. Таким образом в византийскую культуру был включен сильный элемент стародавней языческой мудрости.
Аналогичный процесс имел место на Западе, когда папа Гормизд (514–523) нанял Дионисия по прозвищу Малый (exiguus), чтобы сделать латинский перевод самых важных греческих канонов. Он включил в перечень первые 50 из Апостольских постановлений (не оставшиеся 35, признаваемые на Западе), каноны Вселенских и других соборов и решения из 38 папских писем, датированных 384–498 гг., известные как «Декреталии». Таким образом, два собрания имели идентичный соборный материал, но там, где восточные сборники включали правила св. Василия и законы Юстиниана, Дионисий поместил папские решения, которые возвысил до канонического статуса. Этот дополнительный материал явился основой последующих разногласий между западной и восточной церковью.
В противоположность Кодексу Феодосия, 12 книг законов Юстиниана особо рассматривали вопросы христианской веры и решения, влиявшие на церковные, социальные и экономические проблемы VI в. Некоторые из последующих Новелл Юстиниана расширяли христианские нормы поведения, к примеру подчеркивая необходимость защиты женщин, давших обет сохранения девственности. Гражданское и церковное право постепенно были гармонизированы, образовав двойную систему правового регулирования, которая адаптировала римские принципы к потребностям христианской империи Византии. После закрытия Академии Платона в Афинах (529) и сильного землетрясения 550–551 гг., уничтожившего Берит, Александрия в Египте стала единственным центром правового и философского образования за пределами столицы. Ее преподаватели обучали христианизированной версии философии Аристотеля, считавшейся менее опасной, чем неоплатоническое обучение в Афинах. После арабских завоеваний VII в., однако, все правовое и философское образование сконцентрировалось в Константинополе.
При использовании Институции как основы правового обучения студенты овладевали профессией юриста за пять лет, и если по окончании курса соответствовали требованиям своих учителей, то допускались в одну из двух групп профессиональных юристов: адвокатов (synegoroi или scholastikoi) и нотариусов (taboularioi). Термин scholastikoi использовался многими авторами до VII в., после чего его сменил термин krites – судья. Этот титул использовался квестором, эпархом (префектом или губернатором) Константинополя, ответственным за прошения, epi ton deeseon – должность, созданная в VII в. Эпарх возглавлял судебную власть в городе, контролировал стражников и тюрьмы и также отвечал за церемониальную, торговую и промышленную жизнь столицы.
Читать еще: Индийские актрисы 18. Звезды Болливуда
В ходе VI в. латынь, являвшаяся ранее фундаментальной для изучения римского права, была заменена греческим языком. Corpus Iuris Civilis – труд, увидевший свет в ноябре 534 г., – довольно быстро перевели, и впоследствии все новые законы Юстиниана издавались только на греческом языке. Без использования латынь «зачахла», ее преподавание прекратилось. Только в армии и суде, институтах, в которых римские традиции наиболее укоренились, сохранились латинские термины, да и то немногочисленные: «Bene, Bene» – официальное приветствие в суде, а также разные команды и названия оружия и офицеров, транслитерированные на греческий, но явно демонстрирующие латинское происхождение. Латинскую литературу почти не читали в Византии, пока Максим Плануд в XIII в. не сделал переводы Вергилия, Овидия, Цицерона и Боэция (см. гл. 27).
Императоры продолжали издавать законы, отражавшие растущее христианское влияние в вопросах, касающихся браков и других аспектов гражданского права, – например, Эклога 740 г. Этот краткий Кодекс Льва III также в некоторых случаях заменял смертную казнь членовредительством (нанесением увечий). В конце IX в. появились базилики (василики) – 6-томное издание имперских законов в 60 книгах, где они были классифицированы по предметной области и расположены в хронологической последовательности, причем соответствующая часть Дигест предшествовала Кодексу Юстиниана и Новеллам. Новый труд был выполнен по приказу Василия I (867–886) и завершен его сыном Львом IV, получившим прозвище Мудрый (886–912) (автор предисловия). В то же время патриарх Фотий написал пролог ко второму изданию «Номоканона», появившемуся в 882–883 гг. Туда вошли все каноны, увидевшие свет после первого издания. Труд был сразу переведен на славянский язык, чтобы помочь недавно созданной Болгарской церкви. Таким образом, и в гражданском, и в церковном праве имеет место очевидное возрождение интереса, продолжавшееся до 1204 г. Феодор Вест, юрист, специалист по каноническому праву, в 1089–1090 гг. написал третий пролог к «Номоканону», а в 1177 г. церковный юрист Феодор Бальзамон составил четвертый пролог и комментарий. В области гражданского права императоры продолжали издавать Новеллы по всем важным вопросам.
Они также прилагали старания к исполнению законов. При Феофиле (829–842) императорская церемония переезда из Большого дворца к Влахернской церкви и обратно, проводившая по пятницам, давала возможность простым горожанам обратиться к императору. Однажды этой возможностью воспользовалась вдова, которая пожаловалась властителю, что ее обманом лишил лошади городской эпарх. Более того, она заявила, что именно на этой лошади в тот момент и ехал Феофил. Тот провел расследование и выяснил, что вдова говорила правду. Эпарх действительно отобрал у нее лошадь и отдал ее императору. Феофил немедленно вернул лошадь хозяйке и велел наказать высокопоставленного чиновника. Известно несколько вариантов этой истории, иными словами, она приобрела широкую известность. Аналогичная практика была продолжена XIII в. в Никее и в XIV в. – в Константинополе, где церемония получила название kavalikeuma («конный выезд») и сопровождалась звуками рогов и барабанов, «чтобы о выезде императора стало известно тем, с кем обошлись несправедливо, и все, кому нужна помощь от него, могли обратиться». [11]
С появлением четкой структуры письменных законов опытные судьи стали публиковать особые мнения – свидетельство внутренней решимости и уверенности византийских юристов. В начале XI в. Евстафий Ромей, дед которого тоже был судьей, занимал высшую судебную должность, droungarios tes Vigles (изначально «командир стражи» – военная должность, ставшая к тому времени гражданской). Будучи судьей имперского суда до самой своей смерти в 1034 г., он записал множество вердиктов, особых мнений и специальных правовых трудов, которые дают нам возможность увидеть, как закон применялся и трактовался. В одном в высшей степени спорном случае Ромей урегулировал жалобу на оспаривание брака на основании обвинения в насильственном похищении. Мнения его коллег-судей разделились, но Ромей указал, что в изначальном обвинении не шла речь о насилии, и «мудрые женщины» позже удостоверили девственность девушки, так что вопрос о насилии, делавшем брак незаконным, не возникал. Что же касается представленных женщинами свидетельств, также подвергшихся критике истцов, то они, конечно, были разрешены в суде, потому что в подобных случаях мужчины свидетельствовать не могут. Таким образом, Евстафий подтвердил, что брак совершенно законен. Его труды были обработаны коллегой или учеником и собраны в сборнике «Пира» («Опыт»), в котором изложены простые правила, основанные на его творческой трактовке законов. Здесь представлена высшая степень приспособляемости и гибкости римского наследия, и выдержки из этого сборника часто цитировались в более поздних трудах.
В 1047 г. оживление интеллектуальной активности побудило Константина IX (1042–1055) создать в столице две официальные школы – права и философии. В новой правовой школе должны были готовить юристов двух типов – notarioi и synegoroi. И те и другие организовывались в профессиональные коллегии. Номофилаком, охранителем законов, возглавившим правовую школу, стал Иоанн Ксифилин, написавший много правовых комментариев. Впоследствии он стал монахом на горе Олимп, а позже – патриархом (1064–1075). Император назначил Михаила Пселла руководить школой философии. Блестящий энциклопедист, Пселл хорошо известен своей Хроникой, посвященной правлению 14 императоров (976–1078), но он же являлся автором многих трудов по философии и математике, а также большого собрания писем (см. гл. 21). В конце XI в. был написан текст Tipoukeitos («Что где найти»), который обеспечил алфавитный указатель к Базилик (или Василик), добавив ссылки к законодательной и правовой трактовке Евстафия Ромея. Благодаря Tipoukeitos, который считается трудом судьи по имени Патц (Patzes), был существенно облегчен поиск источников, поскольку цитировались начальные слова соответствующих законов.
Источники:
http://www.litmir.me/br/?b=589559&p=1
http://www.libfox.ru/675294-dzhudit-herrin-vizantiya-udivitelnaya-zhizn-srednevekovoy-imperii.html
http://nemaloknig.com/read-363688/?page=22